Автотранспортное вот.
Внезапно.
Друг, сегодня, несмотря на мои старательные уговоры, сделал, таки, глупость, и купил автомобиль, марки ВАЗ-2114, дести лет от роду.
Продавцы мне сразу показались людьми, шибкого доверия не заслуживающими: например, они носили длинноносые лаковые штиблеты со спортивными костюмами.
Но, как говорится, хозяин – барин. Машинка, к слову, была действительно лучшим вариантом, из тех, что он успел найти. Хотя бы, не гнилая.
После регистрации, мы проехали ровно 10 км. Двигатель работал хорошо, машинка шла бодро, без посторонних звуков, и в целом, надо отдать ей должное, смогла усыпить даже мои подозрения и неприязнь к любого рода колымагам.
После этого, на крутом повороте, у нас отвалились колеса. Задние. Оба.
Я не шучу, товарищи. Оба колеса оказались прикручены к ступицам 1 винтом каждое. А резьба на всех остальных посадочных отверстиях оказалась сорванной. Естественно, что на повороте колеса почти с корнем выдрали по оставшемуся винту, и встали в раскоряку. Одно, сразу после остановки ТС, упало на землю.
Главный вопрос: как мы умудрились проехать таким образом 10 км?
В машине имелся домкрат, правда, сломанный, как позже выяснилось, но не имелось ключа-баллонника. И аварийного знака тоже. Поэтому мы стали, как две дамы с пониженной социальной ответственностью, всячески пытаться остановить проезжающий мимо автотранспорт, размахивая руками и прочими органами, кивая на отвалившееся колесо. Можно было еще вызвать эвакуатор, конечно. Но давила жаба: друг и так капитально потратился. А учитывая грядущую замену ступиц, Новый Год, видимо, станет встречать в коробке под мостом.
Из всего многообразия проезжающих машин, естественно, на беду откликнулась только одна, весьма видавшая виды, “Газелька”. Из неё вышел мужик, который достал ключ, а потом домкрат, помог нам вкрутить винты в сорванные гнезда, наматывая на них разогретую медную проволоку (вы удивитесь, но винты сели на место, и мы смогли доехать до сервиса). Проволоку для этих имплант долго искали, и в конце-концов, пустили на неё старые наушники из моего рюкзака.
А в конце, принимая благодарности, мужик этот, неожиданно, спросил меня:
– Извините, а вы, случайно, не Михаил?
– Михаил, – ответил друг.
– Да, Михаил, – вынужден был признать я, мысленно подозревая засаду, – А что?
– Да я … понимаете, – явно замялся мужик, – Ну, вообщем, Ильдар – мой брат. Вы помните Ильдара?
– Я помню много Ильдаров, – скромно ответил я, – Это который?
– Это тот, с кем вы работали в логистике, в Подмосковье, год назад.
– О! – деланно обрадовался я, – Конечно, помню.
Деланно – потому, что оного Ильдара я и вправду запомнил, но, увы, не лучшим образом. Так уж вышло, что мой единственный земляк, которого я там встретил, запомнился мне как исключительный мудила.
– Понимаете, я видел ваши фотографии у него, в этой вот куртке и в этой вот кепке. Запомнил. Он про вас рассказывал, – пояснил мужик, – Меня, кстати, Ильнур зовут.
– Очень приятно. Так, и что он рассказывал, если не секрет?
– Что вы коммунист, и что вы революцию готовите.
– Он немного преувеличил. В отношении стадии подготовки,
– доверительно поведал я.
– Очень жаль, очень… – разочарованно протянул мужик, – Я так хотел бы уже, наконец, революцию… Чтобы вот все это, – тут мужик широким охватывающим жестом показал на промзону вдоль дороги, – Чтобы все это огнем горело!!! Все, что эти упыри, гады, сотворили с нами!!! Чтобы они уже лопнули, от крови, которой насосались!!! Чтобы горели в аду!!! Чтобы у них земля горела под ногами!!! Чтобы народ за все страдания насытился!!! Как я хочу революцию!!! Есть не хочу, видеть вот все это не хочу, а революцию хочу! Главное – дожить!!! Эх, вот бы дожить, хоть одним глазком увидеть!!!
Мы с другом, естественно, охуемши, молчали, слушая этот монолог. У мужика разгорелись глаза, в них было столько страсти, что, казалось, он помолодел лет на десять (так-то, он, наверное, немногим старше меня, но выглядел устало и изможденно). В какой-то момент стало казаться, что у него в глазах отражается зарево будущего мирового пожара, и я решил, по возможности, его успокоить.
– Обещать не могу, Ильнур, но нам надо стараться, – говорю, – Тогда может быть, и мы с вами успеем взглянуть.
– Да, – сказал мужик, – Да. Надо быть реалистами. Но, при этом, глядеть в будущее с надеждой и оптимизмом. Простите, я наговорил всякого.
Забрал ключ с домкратом, и уехал.
– Михаил Наильевич, а вы вот, без вот этого, вообще ни дня не можете? – спросил друг, когда мы сели обратно в машину.
– Вы, Александр Викторович, следите, чтобы у вас колеса не отваливались, главное, – говорю, – Нам еще до Дубравной как-то ехать.
По дороге много думал.