“Четверо сыновей доктора Марча” Брижит Обер
Темнота, только откуда-то с высоты падает одинокий луч света и освещает человека. Видно только силуэт человека, сидящего перед зеркалом.
Силуэт человека: “Вот и прочитана книга… Что нового мы узнали?”
Отражение: “А мы разве должны были? Разве ты забыла, что книги, они для развлечения, а не нравоучения. Ты как-то в современную струю литературную вливайся, что ты все советским прошлым меришь. Учить-учить… Хлеба и зрелищ! Вот он новый девиз поколения, а не твое нудное – учиться, учиться и еще раз учиться.
К тому же мы читали детектив, чему ты там собиралась учиться?”
Силуэт человека: “Но как же, вот Короткевич в своем Замке…”
Отражение: “Стоп. Прекрати. Ты опять за свое советское прошлое? Кто автор прочтенной нами книги? Брижит Обер. Ого… Это даже не мужик… Сексизм, конечно, но давай посмотрим правде в глаза, ты не веришь, что хороший детектив может написать женщина. Агату Кристи не берем, она какое-то странное исключение. Хмелевскую тоже, у нее иная история. А тут у нас француженка, никакого Союза, который бы вбил ей в голову твое любимое про учение. Тут история с трепещущими нервами. Чтобы ты сгрызла локти соображая кто из четырех броатьев убийца. Давай поговорим о том, догадалась ты кто это был или нет?”
Силуэт человека (горестный вздох): “Догадалась. Как распашонка эта нашлась, так и догадалась. Очень надеялась, что все будет не так. Надеялась на какие-то иллюзии, даже на раздвоение сознания, хоть этот прием и жалок. Почти сравним с количеством близнецов.”
Отражение (смеется): “А ты ждала Леонова и логику?! Это становится уже не смешным. Сейчас модно без логики действовать, на чувствах, догадываться. Обманывать читателя. Создавать надуманные истории. И если в классическом детективе это стиль, включая и закрытые комнаты, и ненадежных свидетелей, то сейчас количество близнецов, как количество зеркал и уловок у Карра. Обычное шоу и ничего больше. Но в классическом хоть продумывали возможности, а сейчас… Вот скажи мне, когда и главное зачем семейство устроило потайную комнату задолго до того, как пригласили к себе горничную? Что это за продуманность такая странная? Заранее знали, что кого-то пригласят? Это ведь перестройка дома и никто не обратил внимание, что семейство стало дом перестраивать? Если вдаваться в подробности, то легко можно увидеть, что все это карточный домик, задень и порушится.”
Силуэт человека: “Ну, не стоит так уж все критиковать. По конструкции это хорошо разыгранная постановка. Медленное, еле перекатывающее начало. Большие главы дневников. Убыстрение действия, более короткие записки, даже записи магнитофонные, чтобы не останавливаться. То как нарастает напряжение, как постепенно начинают мелькать мальчишки, один за другим и оказываться все ближе, ближе и вот выстраиваются в цепочку. Это ведь сделано хорошо.”
Отражение (ворчливо): “Вот мы и нашли что-то хорошее в книге, чему можно поучиться. Видишь, если подумать, и хорошенько покритиковать, то обязательно, что-нибудь найдется. У меня вот другой вопрос, почему мы ищем смысл там, где его не закладывали? Или что, когда-нибудь мы рассчитываем попасть в большие неприятности и сожрать пластиковый контейнер, чтобы потом все узнали правду нашу? А можем ли мы как-то такой участи избежать? Например, сразу взять дневник убийцы с признанием и потащить его в полицию, а не курицей на яйцах сидеть и выжидать, когда он до нас доберется? И я тебя очень прошу, давай устроим нашу жизнь так, чтобы нам потребовались знания от Короткевича о том, как строить и рассчитывать, а не как спасаться от убийц.”
Силуэт человека: “Да. Конечно, да…”
Отражение: “Тааак. Что ты там взялась читать?”
Силуэт человека (пропадая в темноте): “Это будет что-то интригующее…”
Отражение: “О нет, опять! Мы как уроборос. А еще учиться, учиться…”