“Черный замок Ольшанский” Владимир Короткевич
Очень люблю вот такие книги. Они полны любви к своей Родине, знаний о ней, истории. Они написаны так, что ты оказываешься в том месте, которое описал автор. Ты погружаешься с ним в разные времена этого места, узнаешь людей. И вот когда ты не можешь сказать, что детектив легкое чтение. Ты узнаешь художников, писателей, поэтов, революционеров, исторических личностей. Ты вспоминаешь математику (потому что это просто, понимаете, для человека, который читает эту книгу, это должно быть более, чем просто), ты узнаешь направления в искусстве. Истории о пещерах через физику и химию. Для тебя должно быть понятно почему человек ищет кусок стекла чтобы зажечь спичку. Ты не можешь отвлечься не потому что что-то упустишь в сюжете, а потому что упустишь пояснение и потеряешь знание:
Отсюда вывод: абстрактных, ненужных знаний нет. В жизни может случиться, что только знание того, какой чешский король разбил монголов, спасет твою голову, и тогда ты от радости и Кузьму батькой назовешь.
Это не книга-нравоучение. Это художественная интерпретация на основе легенд и истории про настоящий замок, только не Ольшанский, а Гольшанский, да и про то, что действительно происходило в Белоруссии во время второй мировой войны и перед ней (а где нет?). Не обязательно именно так, но ведь были такие люди и никуда они не делись.
В какой раз поражаюсь умению Короткевича рассказывать историю так, чтобы не хотелось расстаться с книгой. Если в “Дикая охота короля Стаха” было это рассказано, через разрушаемую человеком мистику, то тут совсем иная история. Нет туманов, нет серости, тут ярко светит солнце, тут мир распускается подгоняемый весной и вот в этом чистом мире ты видишь тень уродства, и уродство топчет эту чистую, цветущую землю. Опять удивительное сопоставление и игра с природой от автора. Он рисует нам добро, через солнечный свет, через проклюнувшуюся зелень и зло, через жадность людскую, убийства. Красиво и главное это сравнение происходит на подсознательном уровне, только потом анализируя ты понимаешь, как играл с добром и злом автор. Много ли вы знаете детективов, где природа не просто создает фон или скрывает следы, а именно является важной составляющей для восприятия сюжета, для того чтобы вы удивились, да как можно этого великолепия не замечать, не замечать этого пространства, свободы и губить себя, наполняться чернотой, пытаться вытаптывать эту чистоту, как какое-то чернильное пятно из советского мультика, которое затаптывало что-то красивое, что рисовал или карандаш или еще-то кто-то восхитительно-вдохновенный. А Короткевич еще умеет описывать природу так, что сердце чаще биться начинает:
Ночами несколько раз ласково шептались с крышами теплые, как будто парные дожди.
Удивительно, неправда ли?
Короткевич умеет небольшими штрихами создать настроение, понимание. Бросить фразу и сразу огромный слой истории поднять. Вот как например, он рассказывает кажется о восприятии фильма, а получаем мы чудовищность второй мировой войны:
О себе говорить он не любит. Лишь однажды всплыло кое-что. Смотрели мы «Иваново детство». Гениальный фильм. Дело, по всему видать, происходит в Белоруссии. И мальчик из Белоруссии. Вот там этот мальчик и задает вопрос, что-то вроде: «А что такое Тростенец, ты знаешь?» Тут я и увидел, как его передернуло.
Всего несколько предложений, а перед вами уже более 200 000 сожженных фашистами людей. И вы уже понимаете человека, уже знаете его. И вот таких отсылок на историю по книге много, успевай ловить, узнавать и воспринимать.
Иногда это всего лишь имена Кохановский, Тяпинский, Борщевский, Туровский, Костюшко (последний вообще человек-мотор), но за ними история и ты не можешь читать дальше, пока не взглянешь на эту историю, не узнаешь о ней и не поймешь о чем говорил автор, на что ссылался, на что призывает обратить внимание.
Вот вам и детектив, легкое чтение, когда у тебя всегда должна быть под рукой энциклопедия. Вот вам и призраки скользящие по стенам башни, когда надо лишь подумать и понять их источник. Вот вам и счастливая легенда об убежавших влюбленных, когда рушатся камни и ты узнаешь страшную правду и никакая христианская истина о том, что ты должен быть всепрощающим тебя не останавливает, так же как не остановила воспитанников детского дома выбросили останки убийцы Лермонтова из фамильного склепа на свалку. Вот тебе и люди, которые вроде как идут с тобой рядом, а оказываются волками в овечьих шкурах, фашистами, убийцами, жадными сволочами, которые тянут за собой ту болотную грязь, в какую вступили, благодаря которой выживали и уже не хотят от нее отказаться, перегрызая друг другу горло. Тебе казалось, что таких не осталось, но чем глубже ты копаешь, тем больше таких вдруг появляется и нельзя от этого не передернуться. Нельзя этому не ужаснуться. Вот тебе прекрасный специалист, лекарь человеческих душ и умов, который пустил свои знания во зло:
А мне было гадко, как всегда, когда на моей дороге встречался человек, который бесповоротно и не так распорядился собой.
Книга огромна, в ней можно копаться и копаться, находя все больше удивительного. У меня к ней только одна претензия. Это само построение детектива. Не все что накручивается, обогащает и создает книгу. А именно сам скелет. Удивительно, что скелет перекособоченный с лишними детали и кажется вообще от горбуна, а все что на него накручено, создало красивого человека без изъяна, пока опять не касаешься скелета. Слишком много людей, слишком часто они появляются загодя, когда ты узнаешь с чего все началось, слишком много благородства в “главаре”. Это то, что не привлекает, то от чего скучаешь, во что не веришь. Меньше бы тех, кто замешан, тогда я бы может не морщилась от этого комка случайностей, вспышек и еще чего-то невероятного. Невероятного и так было много, тут хотелось бы уже чего-то проще, еще проще, без дымовых завес и красных платков на монохромной сцене.
И чтобы закончить на хорошей ноте, то Короткевич не может не нравится уже тем, что он умеет посмеяться над собой!))
– Ну а этот… Короткевич? – спросил Шаблыка.
– Да вроде ничего. Только чумовой какой-то, дурашный. Левой рукой ухо через голову чешет… Никогда не знаешь, чего от него ожидать.
– Говорят, бабник, – сказал Змогитель.
– А о ком этого не говорят?
И как итог – читать, конечно же читать!