У Черного моря нет дна
Задание: Море. Помнишь ли ты вашу первую с ним встречу? Превратилась ли она в любовь на всю жизнь? А задумывался ли ты, почему море так любят?
Ну, я рассказывал уже не раз, как мы слюбились Дуги.
Я, конечно, как это бывает, всегда его любил, только не знал, что это он. Я полюбил Черное море в Сочах, как и сами Сочи. Мне повезло, что ответно. Но я никогда не понимал вот эту наркоманскую зависимость и нытье у людей от моря. Вот это моооре, и миг-миг, мол, ты понимаешь. Не, не понимаю, вы чо, все дохуя пловцы или чо? Вода и вода. Ну, типа, психологически понимаю, что задолбанный загнанной в жопу жизнью человек хочет на море, потому что там тепло, и ты знаешь, подсознательно, что там, где тепло, ты не сдохнешь от голода и холода. Стресс меньше. А теплое море яркий показатель, что ты там, где тепло. Но у людей же прям какое-то нездоровое, эротически-наркоманское. Генетически, конечно, море – это начало жизни, мы все вышли из океана и пытаемся вернуться к истокам. А еще оно шипит, словно властитель разговаривает. Вот люди и западают.
Я бывал на еще каких-то морях, ну лужа, да лужа, вода. Я, вообще, мокнуть не очень.
Как мы познакомились, кажется, есть в #Безднище, но там акцент на Сочи, а не на Дуги. Было мне 10 лет, и мы с родителями поехали в Сочи. С нами была еще семейка батиных знакомых – мама, папа, мальчишка помладше меня на пару лет и его маленькая сестричка – Олеся… до чего же мерзкий ребенок, а, прямо живая пропаганда не иметь детей. Я потом много лет честно заявлял, что я маленьких детей ненавижу. Пока не встретил другого маленького ребенка, невероятно красивую, очаровательную, воспитанную Симу. Тоже живая пропаганда, только иметь детей)). Симка, вообще, самая красивая девочка-ребенок, кого я тут встречал. Помните девочку из рекламы 90х, где идет толпа без лиц и там такая синеглазая девочка с каре, вот она слабая копия Симки через промокашку пятиклассником нарисованная.
Но самая адская была их мама, тетяОля. Это просто днище. Чванливое, глупое и какое-то… фиг знает, вот неадекватное это самое подходящее. С ней нельзя было ни о чем поговорить. Она задавала вопрос, ты ей отвечал, а у нее реакция на ответ была: да я не про это. Причем, вопрос мог быть “который час?” или “ты в каком классе учишься?”. Ну там однозначно все. Отвечаешь, а она: да я не про это. И не продолжает. Меня много лет занимал вопрос: про что ты, тетьОля?
Ну, например, в самолете она меня спросила: ты первый раз летишь на самолете. Я сказал нет, потому что я все детство летал в Иркутск. Она: ну на большом-то первый? Я сказал нет, в Иркутск летают ту-134 и ту-154. Но она не про это.
И вот приехали мы в Сочи, в Адлер, вышли из самолета, жара, я в джинсах и свитере и мне хочется снять с себя кожу. Серая взлетная полоса, серое небо – мы прилетели в пасмурный день. А родители еще в Союзе с Сочи познакомились, и он их “впустил”, поэтому у них дебиловатые улыбки на лицах, они бегают по взлетной полосе и пьяно радуются: а запах какой, чувствуешь? А небо? О боже, Сочи, Сочи. А они мне так нарассказывали, я ожидал что-то вроде Малибу.
А день был пасмурный, поэтому я был поражен, серое небо, серый бетон. И восхищенные, готовые целовать землю родители, обнюхивающие каждый столб и здоровающиеся с каждым кустом.
“Что-то… э… – попробовал я.”
– Ничего, вот сейчас мы пойдем на море! – радовались родители. – там вот все по-другому. На МОРЕ!
Ну ладно, думаю. Мы остановились в Дельфине, в курортном городке, на высоком этаже, и из окна было видно море.
Ну, я из Красноярска. Это сибирские просторы, я рос в деревне – там горы поросшие тайгой, просто лесное разноцветное море. У нас огромный живописный красавец Енисей. Тут какая-то синяя полоска. Это потом я уже с самого самолета рассматривал полосы Дуги. Коричневая долгая полоса у берега, которая вблизи выглядит как лазурная, затем зеленая, которая начинается, на самом деле, так далеко, что “вручную” до нее не доплыть, а еще дальше синяя, незаметно переходящая в черное полотно…
Но в тот первый раз синяя полоска воды из окна меня не впечатлила. Это родители все продолжали нюхать воздух и ребячьи переговариваться – слышишь? Море! Чувствуешь? Воздух!
Мы переоделись, и побежали к морю. Я все еще ждал Малибу с линией кафе и магазинчиков по набережной. Но чтобы пройти к морю, нам нужно было пройти в бетонный проход белого бетонного здания, наверху которого торчали какие-то кафешки.
И вот мы вышли на пляж. К морю. Серые камни. Серое небо. Серое море, которое отражает это серое небо. Изъеденные серые волнорезы с торчащими железками, за которые их в море приволок кран. Пост-ап, который я так не люблю и стараюсь избегать его проявлений. Я оглянулся, инстинктивно намереваясь сбежать, а за мной бетонная высокая стена, на которой красным трафаретом выведено: «не копать. Кабель 2 м». И в довершение всего над стеной промчался поезд (я не очень поезда, я люблю электрички, а поезда нет. Исключение – болгарские. Почему-то болгарские поезда мне нравятся, они просторные и как электрички. А вот чешские и немецкие мне тоже не нравятся. Такая же фигня, как российские. И романтику поездов я не люблю, не люблю железные дороги, перроны и все вот это вот).
Вот такое, блин, Малибу.
Так что первая встречка была такая себе.
Потом я залез в воду, плавать я не умел, но Дуги, разумное воплощение Черного моря, подхватил меня на руки и стал качать на волнах ^__^
И весь вечер я думал, что такое все дурацкое, вот бы просто перевезти теплое море в Красноярск. Я в детстве думал, что у Красноярска один недостаток – очень долго холодно. Но теперь я понимаю, что недостаток у него один, но другой – он часть России. Преходящий недостаток, конечно, со временем пройдет, но…
А потом я с Сочи подружился и все стало совсем по-другому. Потом уже было неважно, серое ли небо, синее ли. Это удивительный город, это прекрасное море. Просто это не для всех.
Стало ли море любовью на всю жизнь? Дуги – да, а море – нет. Как я много раз уже говорил, море без Дуги – всего лишь бессмысленная вода.