На заливе соленый запах, чайки облачные галдят.
Рыба-молот летит на запад к шляпке солнечного гвоздя.
Шесть ударов — и встанет вечер, крепко вбит в циферблатный диск.
И от неба укрыться нечем, потому что оно в груди.

Там, где раньше стучало что-то, волновалось, болело, жгло,
нынче — тихая позолота, перламутровое стекло,
голубые границы гжели, белых льдин вековой мотив,
отражение погружений в воды моря дневных светил.

Гвоздь сияющий, молот-рыба, кромка моря, песочный край.
Если есть хоть какой-то выбор, будь мудрее — не выбирай.

---

А потом все бросим и убежим. Одолеют климат, борьба, режим,
станет шумно, грязно, темно, грешно. Не земля, а зеркало, не смешно.

Подберем другую – теплей, светлей, без дурного нрава, костей, соплей,
без разбитых дорог и гнилых сердец, будем безмятежными наконец.

Не земля, а зеркало. Мы сильней, обойдёмся без памяти и корней,
поменяем кожу, привычки, речь, неудобно брать – ни к чему беречь.

Мы ходили по ней – не сотрёшь следы, мы рожали русых и золотых,
ели хлеб ее, и возьмём с собой, мы любили – только вот не любой.

Мы ничьи по праву (и на беду), пусть гниет в одиноком своём аду,
неугодная мать, полевая стынь. Оставлять, забывать, разводить мосты.

На четыре стороны путь лежит. Наши предки выходят на рубежи,
род за родом – восставшие из могил, смотрят вслед уходящим, своим, другим.

И под снегом яблони – дед растил, и дорога – из школы портфель нести,
колыбельная мамы, закатный свет. Были люди у этой земли – и нет.

Остаются тени – хранить дома, не копить обид, не сходить с ума,
нити новых судеб держать в руке.
Петь на неумирающем языке.

(с) Светлана Лаврентьева