55. Михаил Беломлинский. У меня был его Хоббит, и именно поэтому он был не такой унылый, как остальной Толкин, ну и еще потому, что я эту книжку в Сочи купил… мне там как-то адски не хватало чтения, тогда не было еще сотовых и читалок, и мы покупали на лотках книги, потому что адски хотелось читать, а было нечего. А переть книжки потом в багаже тяжело. Короче, я, может, с тех пор электронки люблю больше бумажек, и никакого пиетета перед бумажками не испытываю. Книга – это ее содержание, а не форма. И я высокомерно считаю, что действительно читающий человек ценит технологии, потому что телефон можно забить тысячами книг, и никогда не остаться без чтения, а бумажку можно взять ну одну, даже две уже тяжело.

И еще были его Часы-часики, только долго-долго не у меня. А вот я рассказывал, была у меня подружка-любовница, она книжки не любила, а у нее были они какие-то не такие, как у меня, и она с радостью мне их дарила, потому что ей нафиг не надо, а меня порадовать можно. И был ее у нее один коварный расчет. Ну… я когда к ней приходил и видел книжку, то как-то так поворачивал игру, что я сидел и читал. И конечно ей такое не нравилось, а я оправдывался, что ну а как я ее прочитаю-то тогда, у меня же такой нет. И она мне ее отдавала, чтобы у нее дома не было интересных книжек, на которые бы я отвлекался.

А были такие вот у меня знакомицы и знакомцы, которые не дарили мне ненужную им книжку, потому что чесали писло, что у них есть что-то, что мне нужно. Я, может, с тех пор таких жалких выдерг и не люблю, которые пытаются зауникалить что-то себе, чтобы другие их терпели. Типа, сам говно, но зато у меня велосипед, мол. Будете меня любить, я дам покататься. Говно, короче. Я от таких всегда уходил и если человек наоборот пытался мне это всучить пользоваться, мол, на, вот тебе на когда хочешь, только давай дружить, я говорил не надо. Не мог пользоваться тем, чем не могли другие. Хотя эти другие были мне не близки, просто дети. И вот часы-часики были у какого-то такого приятеля, он тоже был нечитающим, да и книжку откровенно перерос, я приходил к нему, листал ее, перечитывал, рассматривал иллюстрации. Он как будто не обращал на это внимания.

А потом я где-то ее увидел, в каком-то книжном, наконец, и купил.
И тогда стало понятно, что все он видел. Я у него эту книжку больше не брал, а он как-то было жалко пристал, а что ты книжку эту не берешь, тебе же она нравилась? У меня есть, я купил себе, сказал я. У него вытянулось лицо, знаете, иногда видно по людям, что они словно пропустили удар и “поплыли”. Потом он пытался мне ее отдать, но взамен того, чтобы я с кем-то не общался. Ну вот. А иллюстрации, да и сама книжка, офигенные.