Вернуться к — Публицистика / Non-fiction

TSF BiblioFile Featuring Andrew Vachss

Беседовал Томас Деха
Впервые опубликовано в «Скрим Фэктори», №11, весной, 1993 года.
Перевод: Надежда Сомкина

Во многих кругах бытует общее мнение, что Эндрю Ваксс ‒ запевала мрачного саспенса. Несомненно, никто не отрицает, что тон всех первых шести опубликованных романов, все из которых посвящены частному детективу Бёрку, чрезвычайно мрачный. Чего некоторые поклонники Бёрка не знают, так это что создатель персонажа ‒ адвокат, специалист по ювенальной юстиции и делам о жестоком обращении с детьми. В настоящем интервью Ваксс рассказывает об обеих своих профессиях: писателя и адвоката.

TSF: Начнем с рождения Бёрка. Как вы создали персонажа и начали писать романы?

Ваксс: Я писал эти романы, по существу, из-за неудачи моей предыдущей опубликованной работы, это нехудожественный роман. Неудачей это было только с точки зрения малого охвата присяжных. Я долго работал в конкретной отрасли. Мне показалось, что я знаю кое-какую информацию, которая ценна и которой необходимо поделиться, и написал нехудожественную книгу. Я писал статьи, а затем то, что, как я надеялся, станет настоящим окончательным текстом о насилии среди несовершеннолетних. Получил я замечательные отзывы и практически нулевое распространение.  Поэтому идея заключалась в том, чтобы перефразировать информацию в стиле троянского коня: облечь ее достаточной литературной  силой, чтобы мотивировать людей дочитать до конца, и назвать это романом. Это и стало рождением персонажа.

TSF: Учитывая, что основной мотивацией для вашего творчества является просвещение людей о насилии среди несовершеннолетних, разве вы не боитесь, что некоторые люди читают вас ради шкворчанья, а не ради самого стейка, если можно так выразиться?

Ваксс: Конечно, но я не боюсь этого. Я воспринимаю это как факт. Мои книги изданы на семнадцати языках; у них много-много читателей. Некоторый процент людей прочтет это ради развлечения, некоторые ради просветления, некоторые ради возбуждения – кто знает? Я не полиция мыслей. Я не считаю, что кто-либо должен определять, как другие люди воспринимают материал, будь то искусство или наука. Поэтому я не боюсь этого. Я принимаю это. Пусть будет, как будет.

TSF: Перед Бёрком вы написали роман под названием «Бомба сделанная в аду» (A Bomb Built in Hell ) с другим главным героем – который, как мне кажется, был убит Бёрком в «Леденце» (Hard Candy) – по имени Уэсли.

Ваксс: Ну, его якобы убили, хотя нет никаких доказательств, что он действительно мертв, и Бёрк его совершенно точно не убивал.

TSF: Почему вы отказались от Уэсли в пользу Бёрка?

Ваксс: Не то чтобы это я решил, что ничего не вышло ‒ издатели практически целое десятилетие говорили, что ничего не вышло. Уэсли опасный социопат. Повествование с его точки зрения, в третьем лице, просто не давало мне возможности писать внутренние монологи, которые были необходимы, потому что он не интроспективный человек, а оригинальную книгу воспринимали просто как чересчур ужасную и жестокую.  Я также столкнулся с культурой того времени. Когда я только начал писать об этом, то все время получал от издателей такие слегка шизофренические письма со словами: «Да, это блестящая работа, бубубу, но материал невозможный. Не бывает такого ‒ как вы можете говорить о жестоком обращении с детьми или об инцесте?» Что ж, очевидно, никто больше не придерживается такого мнения. И сейчс атмосфера принятия такого материала возрастает. Так что дело в сочетании всех этих вещей. Уэсли ‒ существо, начисто лишенное чувства юмора, почти что робот-машина для убийства. Бёрк гораздо более сложное существо, и он просто оказался более ценным вестником. Но внутри (его имени) спрятана шутка – само слово «burke» происходит от печально известных британских похитителей тел и убийц Бёрка и Хэра*, и одно из архаических значений слова «burke» – задушить, не оставляя следов. Это был злой умысел, у меня не было никакого художественного озарения. (*Уильям Бёрк и Уильям Хэр – обвиняемые по делу Уэст-портских убийств — серии из 16 убийств, совершённых с ноября 1827 по 31 октября 1828 года в Эдинбурге. Бёрк и Хэр продавали трупы своих жертв в качестве материала для препарирования в анатомический театр. Способ убийства, применявшийся Бёрком и Хэром — удушение путём сдавливания грудной клетки жертвы, — получил в английском языке самостоятельное название burking, а слово burke, по имени Уильяма Бёрка, главного исполнителя убийств — убить, задушить; в переносном смысле — замять дело, разделаться тихо и незаметно)

TSF: Возможно, самая интригующая цитата, которую я когда-либо слышал от вас, – «иметь мысли – это болезнь, претворять их в жизнь – это зло».  Где точка невозврата для человека, когда он становится выродком в ваших глазах?
Ваксс: Как по мне, точка невозврата ‒ это действие. Я не верю, что можно блюсти фантазии людей и их мысленные постановки для личного пользования. Я считаю, что если бы такое было возможно, большинство из нас мотало бы срок. Боже мой, у кого не возникало мыслей об убийстве во время простой поездки в метро. Правильно? Поэтому я провожу различие между педофилом, для которого это состояние ума, и хищным педофилом, для которого это состояние деятельности. И поскольку я считаю, что в этом различие, ты пересекаешь эту линию по собственному выбору, по желанию. Я не думаю, что существует бессознательное зло.

TSF: Тем не менее, вы написали историю под названием «Калека» (Cripple), где, судя по всему, педераста убивают за разработку компьютерной игры, в которой можно было бы исполнять его фантазии.

Ваксс: Ну. Его вообще-то убивает наемник по неизвестным причинам. Но вы правы – я умышленно намеревался создать дискуссию и диалог вокруг абсолютистской проблемы Первой поправки*. (*Первая поправка к Конституции США гласит: «Конгресс не должен издавать ни одного закона, относящегося к установлению религии либо запрещающего свободное ее исповедание, либо ограничивающего свободу слова или печати, или право народа мирно собираться и обращаться к правительству с петициями об удовлетворении жалоб».) Моя позиция состоит в том, что детская порнография является фотографией преступления. В отличие от любой другой так называемой порнографии, она находится за чертой просто потому, что нет никакой возможности, чтобы жертвы – не участники, а жертвы, ‒  дали на это согласие. Люди не понимают детской порнографии. Они просто не понимают ее своего рода ретро-полезности для выродков. Она не предназначена для их стимуляции. Им не нужна стимуляция. Выродок может посмотреть каталог детского спортивного снаряжения и возбудиться. Она предназначена для двух вещей. Первое, что она делает, ‒ дает им подтверждение. Она говорит им, что таким же образом вовлечены и другие. Это также предназначено для десенсибилизации жертв. Стандартный режим работы педофила состоит в том, чтобы заманить детей в дом и показать им такие фотографии и видеозаписи, потому что из всех людей дети относятся к числу самых подверженных внешнему давлению. Послание состоит в том, что другие люди делают это, все в порядке. Таким образом, порнография имеет важное вредоносное применение. Когда вы добавляете все это к тому факту, что для ее создания требуются жертвы, я думаю, что она выходит за пределы Первой поправки.

TSF: Это скорее инструмент, чем заявление.

Ваксс: Совершенно верно. Но это еще и фотография сцены преступления. В художественной культуре есть много оправдывающей херни. Кто-то пишет книгу о том, как пытать женщин и как это здорово, и говорит «Ну, я на самом деле пытался высказаться по поводу яппи*» (*молодые состоятельные люди, ведущие построенный на увлечении профессиональной карьерой и материальном успехе, активный светский образ жизни.) Что ж, прекрасно.  Я помню как давным давно Элдридж Кливер* (*политический деятель и революционер США, один из основателей и министр информации леворадикальной Партии черных пантер; в советской прессе был назван «беспринципным экстремистом, выродившимся в ренегата») написал какую-то книгу, где утверждал, что изнасиловал белую женщину, чтобы  сделать заявление по поводу расизма. Он изнасиловал белую женщину, потому что был расистом? Он изнасиловал белую женщину, потому что был насильником.  Дьявол может цитировать священное писание, и любой может сказать «Я делаю заявление». Есть еще известный злобный выродок, который реально издал журнал с фотографиями детей, которые…

TSF: «Pure»* по-моему. (* Самиздатовский журнал Питера Сотоса, в котором были опубликованы рассказы о пытках и насилии над детьми, три номера вышли в 1984 году. В настоящее время пишет романы от лица сексуальных хищников и педофилов.)

Ваксс: Вы в теме, вы в теме. И скажите теперь, это что, искусство? Это была умышленная попытка воспеть пытки младенцев. Хватает ли у этого парня смелости сказать «Ладно, я урод и эти вещи меня заводят»? Нет. Он бегает и прячется и говорит, что это художественное заявление. Подытоживая: мне плевать, что взрослые делают друг с другом, друг для друга, в компании друг друга, мне кажется, что это совершенно не мое дело. А детей предполагается защищать. Люди, которые умышленно чинят над ними насилие ‒ и мне все равно, делают это во имя искусства, науки или забавы ‒ мои враги и должны быть вашими врагами.

TSF: Как вы думаете, статус известного писателя помог или помешал вашей адвокатской деятельности?

Ваксс: Ни то, ни другое. Я думаю, что это две стороны одного меча. Много лет назад я был куда более эффективным следователем. Сейчас у меня просто нет возможности ходить по разным местам, как раньше.

TSF: Потому что лицо у вас запоминающееся.

Ваксс: Именно. С другой стороны, это дало мне возможности, которых у меня иначе никогда бы не было. Благодаря книгам я смог участвовать в дебатах с генеральным прокурором Милана по поводу жестокого обращения с детьми. Благодаря книгам я смог поговорить с широкой аудиторией в Австралии. Благодаря книгам я смог обратиться к средствам массовой информации в Голландии. Так что они дали мне куда больше, чем обошлись мне.

TSF: Во всех романах о Бёрке мы видим ультра-жесткую последовательность. В «Леденце» (Hard Candy) есть отсылка к «Шелле» (Shella ), и она находится в центре следующего романа. Вирджил кратко упоминается в романе «Флад», и мы видим, как его семья объявляется в Блоссом (Blossom). Как много из жизни Бёрка вы спланировали?

Ваксс: Правда в том, что это (серия романов о Бёрке) на самом деле одна книга. Это просто главы. Просто потому, что они такие чертовски длинные, их называют книгами. Это одна книга, поэтому в плане последовательности, лучше, ее соблюдать. Это не типичная жанровая серия, в которой персонажи никогда не стареют, не меняются и только сталкиваются с разным набором прописанных сюжетов, на которые он или она реагируют. Конечно, это определенный риск. Бёрк в «Жертвоприношении» (Sacrifice)  это не Бёрк из «Флад».

TSF: «Жертвоприношение» больше эпизодический роман. 

Ваксс: Ну, у вас есть человек, который вот-вот потеряет контроль над собой. Слишком много трагедий, слишком мало возможностей, чтобы справиться с ними. Конечно.

TSF: «Жертвоприношение», кажется, посвящено проблеме межпоколенческой природы насилия над несовершеннолетними, то есть, если отец жестоко обращается с сыном, то сын вырастет и будет жестоко обращаться со своими сыновьями.

Ваксс: Я говорю о межпоколенческой природе травмы, но отвергаю ваше последнее утверждение. Я на самом деле тайно верю, на основе своего опыта, что зло – это выбор. Предшествующее жестокое обращение в детстве может побудить в этом направлении, но не может заставить. Я лично знаю людей, которые пережили то, что вы не можете себе представить среди пережитого военнопленными, которые вместо того, чтобы жестоко обращаться с детьми, отказались подражать своим угнетателям и выбрали защищать детей. Люди говорят о поколениях, но правда в том, что все всегда сводится к выбору. Это всегда так и всегда будет так. Если мы отвергнем выбор, то с тем же успехом можно выписать карточку «Выйти из тюрьмы бесплатно»* (* Карточка в настольной игре «монополия», дающая игроку право выйти из тюрьмы без уплаты положенной правилами суммы) каждому растлителю малолетних в стране, потому что я еще не встретил ни одного такого без подобного прошлого.  Объяснение это не оправдание. Идея «Жертвоприношения» в том, что если вы пытаетесь отомстить за себя вторично, вы приносите в жертву людей, которые не ответственны на это. Бёрк‒ ребенок, подвергшийся жестокому обращению, подвергшийся крайне жестокому обращению, ребенок, который просто кипит от ярости. Если вы прислушаетесь к биению его сердца, вы услышите «тик.. тик… тик…». Но он ничего не может сделать с теми, кто был жесток с ним, поэтому в конце концов это закипает, и в попытке бороться с насилием над детьми в такого рода широких масштабах он в итоге убирает того, кто совершенно невиновен, и будет страдать за это до конца дней ‒ сколь бы мало их ни осталось. Как всегда, это обоюдоострый меч. Люди приносят жертвы ради своих детей в том же обществе, где другие жертвуют своими детьми.

TSF: В этой книге есть дополнительный сюжет о Вулфи, у которой проблемы с политикой внутри офиса.

Ваксс: (смеется) Ага.

TSF: Это была реакция на то, что происходило с вашей женой в то время?

Ваксс: Мой друг, я написал эту книгу, прежде чем мою жену уволили¹. Подумайте об этом – вы читаете книгу в мягкой обложке. Книга вышла в твердом переплете за год до этого и, очевидно, была написана еще годом раньше. Если вы внимательно прочитаете книги, вы увидите, что произошло много вещей, которые упоминаются в книгах, как, цитата, своего рода предсказания, конец цитаты. В 1985 году Стрега курила крэк. На самом деле одна из причин, по которой отвергли мой первый роман, была в том, что … один издатель сказал: «Послушайте, я могу смириться с определенной долей фантазии, но идея китайских молодежных банд абсурдна». Конечно, это было в 1973 году. Есть вещи, которые вы можете увидеть на улице, которые не пройдут фильтры, чтобы попасть в литературу, в течение десяти или пятнадцати лет, поэтому, если вы попытаетесь действовать как журналист, вы всегда будете рисковать. Но да, моя жена действительно в конце концов был уволена в рамках политического джихада. И мы еще не закончили с той непосредственной серией инцидентов.

TSF: За  последние несколько лет ваше творчество открыли для себя поклонники ужасов. Как вы относитесь к этой новой аудитории?

Ваксс: Вероятно, все началось с цитаты, которую я дал много лет назад, когда сказал, – и это вообще-то был комплимент, хотя его неправильно поняли, – что Стивен Кинг ни хрена не знает об ужасе. Я не имел в виду, что он не великий писатель ужасов, [или что] он не  успешный. Я имел в виду, что существует огромная разница между монстрами в подвале, превращениями и вот этим всем, и ужасом инцеста, или ужасом жестокого обращения с детьми. Количество ужаса, которое переживает такой ребенок, намного превосходит любых призраков и  гоблинов. Я думаю, что то, о чем я пишу, – это ужасы, но это не фантастические ужасы. Я знаю, что в жанре ужасов есть люди, которые считают, что мне там не место, но поскольку это не уникально ‒ в жанре детектива есть люди, которые считают, что мне там не место ‒ я просто должен с этим жить. Я считаю, что ужасы ‒ это обычная жизнь для слишком многих детей и воспоминание для слишком многих взрослых. Я буду счастлив, если люди откроют что-то для себя, даже если им это не понравится, и до тех пор, пока они будут считаться с этим в какой-то мере и продолжат обсуждать это, я счастлив.

TSF: На вас также навесили ярлык «мрачный саспенс». Как вы к этому относитесь?

Ваксс: Я не знаю, что это значит. Если вы говорите о Джо Лэнсдейле* (*американский писатель в жанре ужасов, род.1951), тогда я знаю, что это значит. Это очевидно. Есть люди, которые почти определили этот жанр. Я не знаю, что это значит, но я знаю, что людям ужасно неудобно без ярлыков. Если вы пойдете за моими книгами в публичную библиотеку, то увидите, что на них нет черепа и скрещенных костей². Это книги. Мне кажется, если бы вы прочитали ‒ и я ни в коей мере не сравниваю себя с такими людьми ‒ Диккенса сегодня, вы бы сказали, что он писал детективы или писал ужасы. Я не думаю, что нагрузив книгу кучей намеков на греческую мифологию, можно сделать ее великой литературой, но и не считаю, что если будете писать в сортирном стиле, который отражает настоящий разговорный язык, книга ею не станет.

TSF: Я думаю, что некоторые из произведений Джима Томпсона* (* (1906—1977)  американский писатель, работавший в жанре «крутого детектива»)  или Джеймса Кейна* (*(1892—1977) американский писатель, автор детективов, в том числе романа «Почтальон всегда звонит дважды») могут по праву, если не более, назваться материалом, который считался в то время литературой.

Ваксс: Я согласен, согласен, и я думаю, что они выдержали испытание временем – и это настоящий тест. Через пятьдесят лет, если книги сохранятся и люди все еще будут обсуждать и читать их, значит, они выжили по какой-то причине. А прямо сейчас, кто знает? Я чувствую, что моя работа заключается в том, чтобы сделать все возможное, показать все, на что я способен, а рецензенты могут делать все, что они там обычно делают.
TSF: Вы также участвуете в проекте комиксов издательства Dark Horse под названием «Жесткие взгляды» (Hard Looks). Как вынашивали этот проект?

Ваксс:  Они появились как гром среди ясного неба и сказали: «Хотите сделать комиксы?», и я сказал «Нет». Я не хочу ‒ Спайдерман? Супергеройские штуки? ‒ Я не хочу этого делать. Они сказали: «Нет, как насчет того, если мы найдем действительно прекрасных писателей и некоторых крутых художников и адаптируем в новый формат ваши рассказы, которые, естественно, по природе своей вышли  ограниченным тиражом». Я сказал: «Что мне с этого будет и что мне нужно сделать?» Они дали мне две вещи. Во-первых, новую аудиторию, до которой я раньше не мог дотянуться. Во-вторых, они пожертвовали процентную долю в агентства по защите детей, которые я выбрал. Поэтому я сказал, давайте попробуем, и мы попробовали одну экспериментальную историю, которая была опубликована в одной из их антологий.

TSF: «Плацебо» (Placebo) в Dark Horse Presents.

Ваксс: Верно. Реакция на нее была несколько ошеломляющей. Я на самом деле не ожидал такого отклика. Поэтому мы пошли дальше и делали эту серию. Они дали мне таких потрясающих писателей – Чарльза де Линта, Джо Лансдэйла, Нила Баррета, Джима Колберта, Чета Уильямсона ‒ эти парни реально превосходны.

TSF: И кое-каких классных художников в том числе, Дэвид Ллойд – один из моих любимых.

Ваксс: И мне его вещи нравятся. Гарри Моррис, Джефф Дэрроу… у нас такой долгий список. Я несколько шокирован, что они захотели этим заниматься, потому что это трудная работа и не очень хорошо оплачивается. Они делают только три, четыре, пять, шесть страниц. Прямо сейчас я более чем удовлетворен, потому что получил письма от людей, которые говорят «Я никогда не читал ваших книг, никогда не слышал о вас, но я читаю комиксы. И теперь я собираюсь прочитать ваши книги».

TSF: Как я понимаю, вы сталкивались с проблемой дистрибуции ранних книг.

Ваксс: Ну, случилось вот что. Я постараюсь покороче, потому что это так отвратительно. У меня был издатель для всех книг в мягкой обложке. Все мои книги выходили в мягких обложках, и все были опубликованы. Одну из них, Стрегу, издатель использовал, чтобы сделать рекламу совершенно другому автору. Они взяли Стрегу, убрали штрих-код, убрали цену, налепили наклейку «Подарочное издание», упаковали в усадочную пленку вместе с другой книгой и на этой другой книге написали «Купи эту книгу и получи «Стрегу» Эндрю Ваксса в подарок». Я не обрадовался. Мы позвали адвокатов, и права были отозваны. Так что теперь у того бывшего издателя нет прав на Стрегу, Печальную красавицу (Blue Belle) и Леденец. Ну, и пока я не заключил новую сделку, эти книги были в мертвой зоне. Юридически они вышли из печати, поэтому их невозможно получить, если только не спиратить эти глупости. Так что я в ситуации, когда мог бы иметь большую аудиторию, чем когда бы то ни было, и не имею возможности удовлетворить их. Я надеюсь возместить это [в скорости]. Заключить последнюю сделку и покончить с этим. Все испортила эта киношная затея с компанией Парамаунт. Как только они купили права на «Печальную красавицу», первый издатель сказал, что я пытался отозвать у них права, потому что, когда выйдет фильм, книги так хорошо разойдутся. Большая чушь.

TSF: Что вы можете сказать о вашем грядущем романе, «Шелла» (Shella )?

Ваксс: «Шелла» не относится к серии о Бёрке.

TSF: Но она внутри той же вселенной, если судить по упоминаниям о ней в «Леденце» (Hard Candy)

Ваксс: Глубже. На теневой стороне этой вселенной. Это самая жесткая и сложная книга из всех, что я когда-либо писал. Ее трудно было писать, она очень неприятная, хотя, я надеюсь, лучшая из всех, что я сделал. Я сильно рисковал с нею. Когда мой издатель впервые увидел ее, он позвонил мне и сказал «Ты либо получишь Пулитцеровскую премию, либо тебя запретят». Так что одно из двух. Я еще не принял решения, когда ее выпускать, так что я тут вроде как выжидал, пытаясь разобраться со всеми другими вещами.

TSF: Сколько вам требуется подготовительной работы, прежде чем начать новый роман?

Ваксс: Мне не нужна никакая подготовительная работа. Ага. Я имею в виду, если я просто возьму какой-нибудь свой файл, прилеплю на них обложки и назову их книгами, из них выйдут книги, которые появляются на самом деле, вроде «Ребекки с фермы Солнечный Ручей»* (*роман американской писательницы Кейт Дуглас Уиггин (1859–1923)). Нет недостатка в уродстве. Мне никогда не придется искать идею для сюжета.

TSF: Наступит ли когда-нибудь время, когда Бёрк сможет почувствовать себя в безопасности?

Ваксс: Возможно, следующего романа о Бёрке уже не будет, поэтому я не знаю, как на это ответить. В последней книге я оставил его буквально обдумывающим самоубийство. Я еще не решил, как преодолеть это. Предположу, что нет. Бёрк не собирается участвовать в программе двенадцати шагов к исцелению* (*Популярные программы реабилитации, состоящие из двенадцати шагов, впервые принята в обществе анонимных алкоголиков), прощать своих обидчиков, покупать дом и жениться. Не суждено ему. Нет.

TSF: Какие-нибудь еще последние слова, которые вы бы хотели нам оставить?

Ваксс: Нет. Это очень просто для меня. Я, может, и не пишу хороших книг; это зависит от вас. Но я пишу их ради благой цели, и это зависит от меня.

 

Примечания:

1. Жена Эндрю Ваксса, Элис, была помощником окружного прокурора в Квинсе и специализировалась на преступлениях против женщин и детей. В этой должности она привнесла кое-какие впечатляющие инновации в сферу прав жертв, и была названа одним из наиболее эффективных обвинителей в стране. Элис была уволена осенью 1991 года из-за отказа посвятить время кампании любимого кандидата окружного прокурора. По случайности многие (в том числе и настоящий автор) посчитали, что образ Эвы Вулфи, обвинителя в романах о Бёрке, частично основан на Элис.
2. В публичной библиотеке Нью-Йорка используется пиктографическая система для обозначения жанровых романов. Пиктограмма для жанра «загадки и преступления» – череп и скрещенные кости.

Вернуться к — Публицистика / Non-fiction