Вернуться к — Публицистика / Non-fiction
Эндрю Ваксс
Перевод: Святослав Альбирео
Впервые опубликовано в New-York Newsday, 28 апреля 1989
Факты настолько ужасающи, что любые прилагательные только упрощают ситуацию. Нападение банды Центральный парк на молодую женщину. Смертоносное нападение. Изнасилование. Жертва может умереть — то, что Нью-Йорк безопасен для своих граждан – это заблуждение.
Политики толкаются локтями, чтобы выразить «негодование». Все внимание на систему ювенальной юстиции, как на врага. Гневные статьи в газетах, что некоторые молодые люди могут избежать того, что они называют, в своих фантазиях, полной строгостью закона.
Называя банду Центрального парка чудовищами или мутантами, мы, возможно, удовлетворяем нашу потребность все маркировать. Но это – слабое утешение тем из нас, кто знает правду:
Конвейер, который породил их, все еще работает. Их будет больше.
«Одичание» – новый термин. Поведение – не новый. Жестокость банд – не новый. Ни убийства бандами, ни групповое изнасилование. Это нельзя остановить названиями, и все это не исчезнет с принятием законов. Когда молодой Майкл Фармер был убит мародерствующей бандой в 1957г., СМИ изобразили убийц как безжалостных дикарей. Они, возможно, ими и были. Когда Джордж Адорно и Вилли Боскет терроризировали наш город своими беспричинными убийствами, политики дали нам новые законы. Подростков теперь можно судить как взрослых. Это, само по себе, не опрометчиво и не неправильно. А вот выдавать это за решение проблемы – уже да.
Проблема не в том, можем ли мы и должны ли судить подростков как взрослых. Проблема в том, что мы делаем с ними после того, как они были осуждены. Само понятие отделения подростков от взрослых относительно новое в этой стране. Когда-то, преступление равнялось сроку осуждения. Это было так просто. Мы отделили подростков от взрослых в системе уголовного правосудия, потому что те подростки, которые пережили взрослое лишение свободы, вернулись на наши улицы как более компетентные преступники. А система ювенальной юстиции не принесла нам «реабилитацию». Она дала нам фабрики преступников и школы содомитов, и выпускников от Джона Диллинджера до Чарльза Мэнсона.
Под управлением СМИ маятник качается, а мы все ждем стабильности. Если Вы сомневаетесь относительно силы СМИ на наше восприятие действительности, назовите ребенка кроме Лайзы Стайнберг, которая была избита до смерти в нашем городе. Затем спросите себя, она была действительно единственной такой жертвой. СМИ радостно сообщают о нападениях на банду Центрального парка других заключенных, пока те ожидают суда на острове Райкерс. Комментаторы самодовольно утверждают, что «нравственные нормы» других заключенных не потерпят групповое изнасилование. Такие комментаторы полагают, что среди нападавших не было насильника?
Политика вытесняет прагматизм. Ультралибералы все еще цепляются за миф «нет такого понятия, как плохой парень» в то время, как ультрареакционеры настаивают на смертной казни. И мы ни на шаг не ближе к безопасности.
Банды – собрания людей, отдельные личности которых включены в деятельность в большей или меньшей степени. Банда с социопатическим ядром ударит, и концентрические круги насилия, исходящего от его центра, затронут даже участников с краю. Проблема не суд, в котором членов банды будут судить, а в том, что делать после суда. Относительно каждого человека мы должны спросить: опасен или нет? Поддается терапии? Насколько он поддается внушению? И мы должны реагировать соответственно.
Я управлял тюрьмой строгого режима для малолетних преступников. Некоторые были (к тому времени) неизлечимы, городские панки, машины для убийств, потеряли жизненно важный козырь, который отделяет нас от зверей: сочувствие. Другие откликнулись на возможность понимания ценностей и морального роста. Они не были “реабилитированы”. Они были социализированы, пока были достаточно молоды, чтобы принять это. И они стали людьми. Но их всех нужно было держать в колонии, пока эта работа продолжалась.
Сегодняшняя жертва жестокого обращения с детьми – завтрашний хищник. Любая «война с преступностью», которая не признает службу защиты детей основным фронтом, занимается только риторикой. И за отказ заплатить за вмешательство в жестокое обращение с детьми сейчас гарантировано нам придется заплатить куда больше в будущем. Деньгами и кровью.
Если мы примем, что жестокими преступниками становятся, а не рождаются, мы должны разрушить конвейеры. А если мы полагаем, что преступниками рождаются, нам придется придать термину «дизайнерские гены» новое значение – то, которое ни одно цивилизованное общество не должно принимать.
Риторика чрезвычайно рентабельна. Но риторика в стиле «надо пожестче» – пустое потворство происходящему, если она не сопровождается комплексными решениями, направленными на долгосрочный результат. И все объяснения не оправдают то, что происходит. Нам нужны политики, обладающие смелостью для реализации программ, которые принесут плоды в рамках этого священного цикла, в рамках их срока полномочий. Мы можем заплатить сейчас или заплатить позже. Большинства политиков не будет уже, когда придет счет. А мы будем.
2 Comments Добавьте свой