А вот еще причудливо у людей в голове попутано, что молодости свойственно строить, менять и искать, а зрелости свойственны разочарования и бессилие. Нехорошо, опасно перевернуто. Бессилие свойственно юности, потому что сила, это прикладное знание. А молодость не знает.
Рон Хаббард приводил отличный пример про шкалу тонов.
Если ребенку предложить конфетку он обрадуется и скакнёт по шкале тонов вверх. Если у него ее отобрать или обмануть и не дать, он начнет падать, падать он будет ровно по тонам, ну, там, верить вопреки, гневаться, плакать, задабривать… пока не впадет относительно этого в апатию. Он просто откажется от следующего предложения. Потому что апатия «защищает» нас от боли и горя. Сейчас повсеместно пиарится, что быть апатичным круто — мне никто не нужен, мне ничего не нужно, меня ничего не волнует, ни в чем нет смысла.
И вот эта молодость, которая не может справиться с жизнью, ставшая апатичной, просто обозвала себя зрелостью. И тем, кто выше апатии — пусть даже на опасном, болезненном тоне боли или горя, она говорит — эй, эй, наплюй, брось, не борись, не иди выше, зачем тебе? Плевать, на все плевать. Тебе-то что? И если ты карабкаешься выше, тебе эта незрелая молодость скажет: Ну ладно, подрастешь — поймешь.
Что поймешь? Что лучше сидеть в апатии? Не жить, а сидеть в раковинке? Потому что живые отношения больно? Надо входить в отношения отстраннено, как будто тебе не очень-то и надо? Чуть что ставить ультиматумы?
Разочаруешься, имеют в виду они. Неправильные пчелы, они делают неправильный мед, я так не играю! — вопит молодость в отчаянии. Я уже пожил, повидал, я-то знаю, тебя тоже ударят по носу! Лучше не лезть туда! Ну и пожалуйста! Мне-то что? Я-то что? Моя хата с краю! Меня это не касается! — все это детское выражение отчаяния. Безответственность — паскудное свойство молодости. Потому что — пусть старшие разбираются, я-то чо. Ответственность за жизнь — свойство зрелости. Потому что, да нет никаких старших, ты старший, приехали.
Вот так вот.
Или нет. Или ты не старший. Или ты молодой. Если ты вопишь в пространство – сделайте, верните, дайте, исправьте, я так не играю, я так не могу, не хочу, не буду, да сколько же можно – все это признаки твоей молодости. Тебе может быть сколько угодно лет. Но молодость или зрелость оценивается именно способностью менять эту жизнь под себя, учитывая других. Эгоцентризм – это тоже свойство молодости. У детей нет врожденной эмпатии (малый процент настоящих эмпатов не берем, это погрешность, на нее нельзя рассчитывать), их нужно учить эмпатии. Поэтому если для тебя важнее всего «я», если ты, радостно поскуливая, подтявкиваешь этой современной идее, что ты такая неповторимая личность и индивидуальность, берешь от жизни, что хочешь, а о том, что ты даешь этой жизни ты даже не задумываешься, ты еще незрелый молокосос. Посмотри на детей, они берут, не задумываясь, вопят, если им что-то не дают. И взрослый может решить их проблему. А дети свою – нет.
И так много отчаяния в этих созданиях, которые добровольно выбирают апатию вместо жизни. Жить учиться может быть больно, конечно. Но как же презренно существование без смысла и жизни. Когда вся жизнь сводится к только к потреблению барахла.
Послушай, какие у этих учителей жизни паттерны уюта и счастья – плед-чай-книга, вершина горы-палатка-велосипед, кофе-дождь-Париж, камин-снег-елка, ночь-огонь-палатка-лес, море-ракушки-песок.
Заметил, что в этом общего? Одиночество. В этих картинках ты – один. Тебя пытаются научить быть одиноким. Потому что незрелость боится жить. Молодежь боится жить.
У Станислава Родионова есть цикл очень полезных книг про следователя Рябинина. Которые ближе подведут тебя к счастью, чем все твои курсы коучинга и тренинги личностного роста.
И вот, там младший инспектор уголовного розыска говорит старшему, что его жулик спросил: почему же тогда хороший и честный человек живет хуже, чем бесчестный и подлый? И тот не нашелся, что ответить. И старший отвечает:
«Бесчестный и подлый не живет лучше честного и хорошего, он просто больше ест, спит и потребляет барахла.»
Видишь, молодежь даже не знает, чем потребление барахла отличается от жизни. Они умеют только играть, ведь дети только играя имитируют жизнь.
А вот когда ты взрослеешь, тогда ты уже не боишься жизни, тогда ты умеешь ею наслаждаться, ты умеешь ею управлять. Ты не боишься людей, потому что знаешь, чего от них ждать, и можешь их выбирать, и можешь себя от них защитить, если они еще незрелы, молоды и запуганы жизнью. И тогда тебя жизнь изумляет в хорошем смысле. Тогда ты можешь найти радость внутри себя, и не зависишь от внешних впечатлений, тебе не нужно, чтобы тебя кто-то веселил и развлекал.
И ты умеешь бороться со злом, пресекать его, как взрослые пресекают попытку ребенка сунуть что-то в розетку. А если ты пытаешься уйти в сторону, видя зло (а легко определить, что такое зло, зло – это то, чего бы ты не хотел по отношению к себе), оправдывая себя разочарованиями и мудростью, лживым надуманным законом – пусть все идет своим чередом, это не значит, что ты прожженный циник, это значит, что ты перегоревший ребенок. И тебе еще просто нет места в жизни, тебе еще нужно учиться.
Эндрю Ваксс, американский писатель и общественный деятель говорит, что цинизм – это детское оправдание не бороться против зла.
Так вот. Ты держись взрослых людей. Тех, кто несет ответственность за жизнь. Свою, других, вообще. Тем более, если сам еще не вырос, держись взрослых. Они есть. Просто, может, это не ты. Так что, если тебе страшно – ищи взрослого. Ты его легко узнаешь, ему не страшно и он не враждебен. Только не неси ему свои детские разочарования, он посмеется над ними, а ты обидишься.
А если взрослый это ты, у меня для тебя хорошая новость, ты не один. Просто ищи своих, восторженных, неразочарованных и ненаивных. Не возись в песочнице с разочарованными, как бы они ни пытались имитировать зрелость. Если он травмирован жизнью, он не умеет с нею справляться, а значит ничего серьезного с ним не сделаешь.
Живи свою жизнь!