Гробовой корпус

Название: Гробовой корпус

АвторКА: Лорен Эванс

Жанр: Псевдопсихологические розовые сопли

Роман представляет собой термоядерную смесь из «Знакомьтесь, Джо Блэк», «Города ангелов» и «50 оттенков серого, из которых изъяли всю порно-задорную часть. Но если «Знакомьтесь, Джо Блэк» ‒ это о ценности жизни, а «Город ангелов» ‒ о жизни, любви и выборе, то данное писево ‒ о душевных терзаниях Беллы. То есть, Анастейши. То есть, %любое_имя%, хоть Муси Дусевны.

Муся Дусевна работает в конторе по продаже гробов, ведет уединенную жизнь, интересуется только сериалами и редко веселится, потому что у нее Травма ‒ родители погибли в автокатастрофе. Общение девушки исключительно с трупами тонко, как корабельный канат, символизирует ее неспособность выстроить отношения с живыми людьми. Нет чтобы продавщицей свеклы была, которая становилась бы одного цвета с товаром, стоит с ней заговорить, ‒ и то не настолько топорная метафора.

В жизни героини внезапно появляется Герой, при виде которого она немедленно задается вопросом «Он и правда так красив или просто живой?» Но далее следует описание зеленоты его глаз, подобных листьям магнолии и многим другим завораживающим предметам, из чего мы делаем вид, что герой забрел сюда из китайских сетероманов или из мультика Диснея, только корону забыл.

Герой совершенен. Герой немедленно проникается нашей Мусей Дусевной. Можно было бы сказать, что он проникается ее глубоким, как Мариинская впадина, внутренним миром, но муседусевнин мир в определенном отношении скорее как Кольская сверхглубокая ‒ потому что про Мариинскую впадину знают все, а про Кольскую сверхглубокую никто. За все ¾ романа, который пришлось прочитать для понимания, из этой глубокой глубокости так ничего и не всплыло ‒ героиня не блеснула умом, не проявила чудес эмпатии, не совершила подвига, не сделала даже ни единого доброго дела. Она просто НЕТАКАЯ, потому что очень много рефлексирует. При этом, в отличие от китайского повествования по типу «она сидела на горшке, разглядывая вышивку на своих шелковых туфельках; фениксы на них тянулись клювами друг к другу, символизируя утреннюю судорогу икроножной мышцы», здесь мы имеем «она сидела на горшке, размышляя о том, что солнце на закате похоже на чуть подгоревшие блины, настолько подгоревшие, что под ними уже виднеется раскаленная алость сковороды, приправленное скорбными криками опоссума из-за окна, который, вероятно, оплакивал бренность бытия, а может быть, ему просто прищемило калиткой хвост». То есть, в обоих случаях одинаково бессмысленный клишированный набор, выдаваемый за символизм, который разгадает даже шестиклассник, если его как следует вздрючили белым платком Катерины из «Грозы».

Но герой покупается на это. Он сразу понимает, что Муся Дусевна ‒ это его судьба. Он готов отогревать ее холодное сердце, разгребать гов авгиевы конюшни ее психологических травм, брать штурмом крепость ее недоверия, разводить ее на разговоры о том, что происходит между ними, раз за разом повторяя, что любит ее, уважает ее чувства, будет ждать ее вечно, и вот это всё по списку, пока читатель не завопит «Да заткнись ты уже, мы поняли, что ты пришел из девичьей мечты». Потому что герой не живой. Это клиническое воплощение девочковой мечты ‒ красивый, загадочный, не стесненный в средствах и, главное, повернутый на ней и на всем, что с ней связано, так что если она к старости наберет побольше веса, то он начнет вращаться вокруг нее под действием гравитации. Эдвард Каллен, только не вампир, Кристиан Как-его-там, только не садист, просто Гарретт, который работает на Смерть. Нет, он не сам Смерть, он вполне живой человек, просто в его задачу входит быть рядом с умирающими людьми и помогать им перейти на ту сторону.

Эта удивительная авторская находка не делает роман фантастическим, по сути, она продолжает вырубленную топором канву символизма ‒ Муся Дусевна обижена на смерть, вся ее жизнь посвящена этой обиде, и она застряла в салоне гробов, потому что не в силах преодолеть эту обиду, но теперь перед ней встает выбор ‒ побороть внутренних демонов ради любви или доживать свой век в компании с обидкой. В этом месте можно услышать треск ‒ это от зевоты рвется рот читателя.

Конечно, в конце она всё осознает, всех простит, обретет любовь, а Любовь ее дождется и ни разу, ни единого разу не поведет себя как живой человек, не спросит даже «я сколько раз тебе уже сказал, что люблю тебя / не извиняйся передо мной / ты ни в чем не виновата / ты особенная / хочу жить с тобой / буду ждать тебя вечно / муравья можно нагреть в микроволновке, и он останется жив… ага! то есть ЭТО ты услышала, а другое типа не слышала, да?» А Мусе Дусевне всё мало, и всю книгу она будет его доить, требуя всё больше внимания и всё больше подтверждений.

Одним словом, для мужской части аудитории это самый настоящий роман ужасов, а женской ‒ растянутая сказка о Золушке, при этом написанная довольно уныло, про такое в английском языке есть дивное выражение «dead serious», как никогда уместное в данном случае.

В сухом остатке: Вряд ли выстрелит, как «Сумерки» или «50 оттенков», но свою аудиторию скорее всего найдет. Скучная, затянувшаяся влажная девчачья фантазия.