– Я много раз слышала, что этого быть не может, что я это, скорее всего, придумала, подтасовала, компилировала (из желания показаться оригинальной)
Я перестала говорить об этом всем подряд, я стала ждать того, кто по определенным причинам и сам спросит.
Я точно знаю, помню, как вынырнула из темноты. Была ли тьма преддверием воплощения души в теле, или это был фрагмент чего-то иного, я не могу сказать с уверенностью. Но, это было! Я видела, чувствовала. В этой тьме было ожидание без волнения, предвкушения, страха или разочарования. Ожидание было лишено всего и более всего походило на терпение, первое из понятных мне метафизических величин, оставшихся от нахождения во тьме. Тьма это «Там», а свет, первое, что обрушилось на меня — «Здесь». «Там» — небезупречная тишина, «Здесь»- несовершенный звук, но я ощутила и хорошо запомнила разницу.
Первые дни я привыкала ко времени, вернее к его «здешнему» воплощению. Время на земле теряет свободу, точно так же, как и все остальное. Мне было нелегко. Я будто тормозила со сверхзвука до сорока километров в час.
Первые дни, месяцы были суматошными: день и ночь сменяли друг друга со скоростью, едва улавливаемой зрением. Затем эти перемены света и тьмы стали похожи на мелькание кадров на пленке, замедлились, стали перемежаться с полноценными во всех ощущениях целыми эпизодами, и эти эпизоды стали разрастаться, составляя большие сцены длиною в день.
В возрасте трех лет, я окончательно утвердилась в том, что называют «темпоритмом» жизни, в собственной самоидентичности и уникальности, и еще в том, что я затрудняюсь назвать одним словом.
Это чаще всего называют «одиночество», но земной смысл этого слова грустный, он тесно увязан с физической стороной жизни. Здесь в одиночку жить труднее и даже, пожалуй, бессмысленнее, чем коммуной из любого числа. На самом деле в одиночестве нет ни плохого, ни хорошего – это данность, ни больше ни меньше.
Признаться, примерно в это же время, я всерьез познакомилась со своей семьей. Поздновато? Вероятно, я была очень сконцентрирована на торможении и адаптации к новым условиям. Я потом, позже, специально пыталась вспомнить предметный мир, который меня окружал в этот период, людей, которые смотрели на меня, брали на руки и тому подобное. Увы, это время не осталось у меня в голове, как не остались люди и движущиеся повозки на старинных фото городов и улиц из-за несовершенства «выдержки» тогдашних фотоаппаратов.
Итак, в три года, на меня буквально обрушился мир звуков, картинок и запахов, вкусов и тактильных ощущений. Все было настолько сказочно, манко, я вся отдалась во власть этого, полностью принимая все, что составляет радость развития физического тела и ментального познания маленького человеческого существа. Это было ужасно увлекательно, пока я не поняла, что обладаю одной особенностью. Я умею быть внутри себя и рядом собой, а другие не умеют. Я «выпрыгивала» из себя, считая это игрой, усаживалась или располагалась другим способом рядом, очень близко, наблюдала за своей реакцией, ждала, когда же я себя обнаружу, удивлюсь и стану задавать вопросы, на которые я, кстати, ответа не знала. Никто в семье больше такого не умел. Я пыталась спрашивать, но теперь я даже рада, что взрослые не придали слишком большого значению детскому, несмышленому, по их предположению, мыслепотоку. Когда я так «играла», они и так все страшно пугались, смотрели тревожно на одну из меня, брали за руку, щупали лоб, заставляли пить воду. Я затаилась, но, не прекратила свои игры. Грустно было осознавать, что я не честна с близкими, но я ведь уберегала их от волнений. У «лжи во благо» — серьезные корни, в отличие от общепринятой морали. И еще, тогда я сделала для себя маленькое открытие. Ничего такого, но… поняла я тогда то, что объяснить смогла намного позже. Знания, знаешь ли, полезная штука! Терпение!
Клие вскочила, отряхивая песок с открытых частей тела. Они все еще находились на пляже, и хоть Татмосу казалось, что прошла целая вечность, солнце не поменяло своего расположения. Он автоматически взглянул на часы, но запрограммированная по оптимальным для пользователя параметрам система, «любезно» начала выдавать ему информацию о пропущенных звонках и сообщениях. Строчки бежали, всплывали, заслоняя индикатор времени.
– Вот дерьмо! – огрызнулся на гаджет Татмос, но тут же улыбнулся и шутливо-беспомощно развел руками.
–Да, да! Терпение, такая штука, – отреагировала Клие.
– Э… Так что там… Что ты тогда поняла?
– Что… тело фильтр для ума, – ответила Клие серьезно и… скорчила рожицу, похожую на мордочку хитренькой лисички.
Пр. сл.

Автор Агата София