Прочитано в рамках марафона #лит_рид
Я не люблю книги про подростков. Не люблю книги про суперспособности. Не люблю книги про школы магии-сверхспособностей. Не люблю, когда в книге главная героиня, а не главный герой. И не люблю, когда книга кончается на полуслове. В этой книге все это есть. И я люблю эту книгу.
И я обожаю, когда все, что я не люблю, подано так, чтобы я это полюбил. Потому что это профессионализм. А это я люблю.
Мне понравилось название. Я такое люблю. Ну, оно, такое, усталое какое-то, серьезное. Без свистелок и перделок. Сразу пахнет социалкой. Отпугнул жанр. Опять супергерои. Не люблю я их, обезьянок со сверхспособностями. Так же, как не люблю миллионолетних бессмертных дебилов, которые не знают что делать со своей вечностью. Это ж каким пустым надо быть внутри, чтобы не знать, чем заняться. Вот если это была социальная драма. Или производственный роман, как в «Вечном огне» Красильщикова, про простых героев. Которые совершают подвиги каждый день, а не прикрывают своей жизнью чью-то халатность.
Но я помню, что жанр всего лишь жанр. А люди везде люди. И среди миллионолетних бессмертных и среди супергероев.
Я читал ознакомительный фрагмент, но там подростки, а мне про них, обычно, неинтересно. Я, вообще, молодняк не очень. Он тупой же, обычно. Я зрелых люблю.
Но потом я вспомнил, что многие подростковые истории читать полезно и взрослым. Потому что ты вполне мог что-то упустить в юности, что-то важное, а нагонять никогда не поздно.
К тому же, я узнал, что историю эту автор подсмотрела во сне. А я люблю такое, это либо привет из квантовой реальности, либо стройное построение нейронных связей. И то, и другое — интересно.
Дальше автор сказала, что и сейчас герои рассказывают ей даже что-то вне сюжета, то есть, живут дальше. Это тоже меня подкупило, потому что от вашей любимой Петросян, которая переломала историю в вашем любимом «Доме, в котором» герои убежали вдаль. Она сама про это рассказывала, что пыталась писать продолжение, но герои ушли. Я бы тоже, блин, ушел. А тут остались. Это сразу вызывает у меня доверие к автору. Потому что между читателем, автором и героем — я всегда на стороне героя. Даже если этот автор — я.
К тому же автор учитель по образованию. А книги учителя про подростков — это совсем особое культурное пространство.
Добавлю немного субъективщины, автор любит пауков, а это тоже сразу процент успеха и кредит доверия у меня)))
Ну и к книге.
Тоталитарный мироуклад, детей со сверхспособностями засовывают в закрытые школы с тюремным режимом. Их загружают какой-то тупой работой, никаких уроков у них нет, иногда охранники собирают их на тренировку и заставляют драться друг с другом. Подростки называют свою жизнь работой на завод. На что рассчитывало правительство диктата? А как обычно, ни на что. Диктаторы всегда тупые. А диктат всегда обречен. Потому и звереют диктаторы, потому что знают, что закончат они обязательно плохо.
Дети, конечно, решают сбежать. Действительно, обычная история. Чего еще остается необычным подросткам?
Мой любимый фильм — Порожденный. Мой любимый режиссер — Элайас Меридж. А за что он мне нравится, это за духовный профессионализм. Это, вот, знаете, стоит кому-то с профессией искусства — киношнику, автору, остальным прочим, сказать, что «каждый видит свое», я понимаю, что передо мной неумеха и невежда. Потому что это понятно, что каждый видит свое, а ты-то что хотел сказать, творец? И вот Порожденный — профессионально проводит по глубинному слою тебя, как зеркало. Если тебе себе скучен — тебе будет скучно, если ты от себя в восторге — ты будешь в восторге, если ты себе отвратителен — то и фильм тебе будет отвратителен. Я не знаю, какими художественными средствами Элайас этого добился, но он теург. Вероятно, это магия. И я люблю такую магию профессионализма, когда творец способен «подключить» зрителя-читателя к тому эмоциональному пакету, который заложен в произведении. Конечно, у кого-то может быть неразвита определенная сфера восприятия, ему нечем «подключаться». И, естественно, в блоке эмоционального пакета у людей может лежать разное. Ну, например, конструкт беззащитного в проблеме однозначный эксплойт (лошадка Трея в Бесконечной истории, повешенная слепая в Танцующей в темноте, любой, в общем, котенок с перебитой лапкой на холоде), то есть, обязательно будет отклик, но отклик может выражаться по-разному. Ребенок, уставший от попыток включить в нем милосердие, может начать ожесточаться, не вынеся боли за лошадок, за Белого Бима, за розового слона, за лебедей. Тогда, столкнувшись с паттерном, он будет злиться, за попытку заставить его страдать. Возможно, он даже перенесет вину за свою боль, на жертв. Очень красивый человек обязательно будет вызывать реакцию. Но не обязательно восхищение, может, будут отвергнутые красотой люди, которые будут злиться на красоту. Но тем не менее, профессионально заложенный в произведение конструкт будет работать. Если он туда заложен, конечно.
Я так подробно это поясняю, чтобы показать разницу в избитом и глупом возражении: каждый видит свое. Бесспорно по форме, и бессмысленно по содержанию. Есть разница, когда каждый видит свое там, где видеть нечего, и когда каждый воспринимает по-своему то, что есть.
Это второе произведение, после Порожденного, у которого получилось ввести в состояние измененного сознания.
И да, это не случайность, автор осознанно старалась передать это ощущение. И у нее получилось. Гениальная и необычная работа.
Книга написана удивительно, читать ее — словно смотреть сон. Знаете, бывают такие сны, когда ты в другом мире и наблюдаешь за каким-нибудь приключением. Ты можешь посмотреть словно с любой точки, с головы любого участника событий. Такой, объемный и реальный сон. Вот эта книга тоже не совсем книга, это сон в литературном выражении. Впервые такое вижу, но не могу даже передать радость от встречи с подобным. Удивительно было встретить такое литературное волшебство. Профессиональное волшебство.
Бывает так, что во сне ты слышишь фразу, а понимаешь какой-то целый пакет информации за ней. Хорошо это понятно, когда пытаешься потом кому-то сон рассказать, и так у тебя в голове все четко, и ты хочешь сказать эту фразу, которая сейчас все собеседнику объяснит и… вдруг понимаешь, что нет, этот набор слов ничего не объяснит, нужно пояснять долго и нудно. И ты удивляешься, как во все это можно было передать одной фразой или словом.
Здесь, у книги такой же фон и бэкграунд, ты не знаешь про мироуклад подробностей, но это органично, потому что героиня, от лица которой идет повествование, о них не думает, но ты понимаешь и можешь его полностью представить, словно считывая с голов героев. Как во сне мы и делаем.
Герои. Не нытики и не травмированные обиженки. Автор наконец-то упреждает этот раздражающий вопрос — если это суперлюди, почему они такие тупые? Они не тупые. Потому что они суперлюди.
Главная героиня. Красавица. Аделаида. Ада. Ад. Она, типа, подросток, но она только так выглядит. Ведет она себя как уставшая, пожившая, зрелая баба. Или суровый мужик, вообще. Снисходительно и флегматично глядя на детей вокруг. И этому есть основание. Она умнее. Она морально взрослее. Она выглядит как кгбэшник на задании в детском саду, как кто-то, чья служба и опасна и трудна.
Два раза в книге, оставшись одна, она внезапно плачет. Нипочему. Нет причин. События до — рутина. События после — тоже. Она видит нити жизни, разноцветные струны, потоки (вы бы знали, как мне нравится, что эта идея все чаще и чаще появляется в книгах) и возвращает себе могущество. Не сразу, ей приходится учиться и вспоминать, ее раздражает то, что происходит и, вероятно, повторяется уже далеко не первый раз. И вот эти вспышки слез, они резкие, стихийные, короткие. И пронзительные. И ты хочешь знать, что же там такое, что за история у этой прекрасной женщины, что она, которая несет ответственность за все происходящее, взрывается слезами. Что ты видишь, Ад?
Я читал распечатку врача последних трех суток, как уходил в Вечность Владимир Ильич Ленин, и читал как он последние месяцы смотрел на людей и вдруг начинал плакать. Тоже коротко. Словно досадуя на то, что придется пережить оставшимся. И Ад плачет так же. Словно знает, что будет, словно знает, что это не изменить, потому что так правильно, но так досадно и так не хочется.
Я так понимаю ее. Я бывал в таких ситуациях.
К ней лезут парни. Но ей нужен мужчина старше и сильнее ее, а его нет. Вокруг только младшие братья. И она призывает их ими и оставаться. Она отказывается играть. Настоящие взрослые не любят игры. Это дети любят играть. Взрослые любят жить. И Ад пытается разглядеть эту жизнь, найти свою стаю. Ведь где-то она должна быть?
Должна, Ад, она обязательно где-то есть. И я так хочу, чтобы ты ее нашла.
Книга кончается разговором о новой жизни, которая брезжит из-за горизонта. Рутинным разговором.
Прекрасный финал. Он литературно логичный. Когда понятно, что будет дальше. И именно так кончаются сны.
Удивительно цельное стилистически и семантически литературное полотно. Осознанное сновидение оформленное как книга, которое можно прожить.
Я проходил курс МГУ Японской литературы, там преподаватель рассказывал, что японский язык — это язык-заклинание, то есть, если правильно читать на японском, то можно прожить то, что читаешь. И он учил так читать. Я, конечно, пошел после этого копать разные японские источники на эту тему, и нашел, что, таки, да. Грамматический строй японского языка такой расхлябанный, и японцы потому разговаривают так иносказательно и завуалировано, что это осталось от времен, когда сила слова была буквальной. Ну, то есть, японцы верят, что если правильно произнести слово собака, указывая на сковородку, то она станет собакой. Именно поэтому их мастера слова считают, что если ты правильно читаешь японские стихи, то ты получаешь весь эмоциональный пакет, физически его ощущая.
Вот и книга Ники Белай, «Обыкновенная история необыкновенных подростков» — это возможность пережить сновидение наяву.
А еще эта книга имеет ту самую особенность, которую должна иметь книга, чтобы я назвал ее книгой. Она заставляет мозг строить нейронные связи. После прочтения я додумал кучу незавершенных идей, я легко вошел в рассеянный режим работы мозга (нельзя это недооценивать!). Да что там, я даже пока отзыв писал, умудрился придумать несколько сюжетов.
Очень вышло продуктивное чтиво. В общем, как я люблю. Не просто история. Книга. Удивительная. Осознанное литературное сновидение.
Я не знаю, получилось бы у меня «включиться», если бы не было всех подводок. Мне теперь уже не узнать, а вы можете проверить сами. И если у вас получится такое же приключение-путешествие, я буду рад за вас.
Рекомендую люто-бешено, интеллектуалам, которые хотят испытать новый литературный экспириенс, особенно. Ну, я специально использовал англицизм, потому что опыт — штука серьезная, а экспириенс — чувственное переживание, прожитое впечатление.
В группе автора есть фрагменты, которые не вошли в книгу, это и кусочки прошлого и кусочки будущего, отрывки из продолжения. Тоже рекомендую, очень помогает догнаться, кому мало. https://vk.com/@napalm_stories-chasti-odnogo-celogo
Прочитать можно здесь: https://litmarket.ru/books/obychnaya-istoriya-neobychnyh-podrostkov?id=14&rc=2